Детей воровали и онемечивали

В это время  строилась временная столовая недалеко от штаба. Строили ее наши солдаты и прибывшие солдаты новой немецкой армии. Они пилили брусья, доски. Под шум пилы один из немецких солдат сообщил нашему, что он… русский, попросил внимательно выслушать и передать кому-то, кто ему поможет. Он рассказал, что жил в деревне под Смоленском и был маленьким, когда началась война. В один из дней он вместе с соседскими ребятами играл на улице. Неожиданно подъехала немецкая машина, солдаты схватили детей, забросили в кузов, и машина поехала дальше. Их привезли в какой-то населенный пункт, там пересадили в крытые машины и повезли дальше. Прошла ночь, к обеду следующего дня их высадили, сводили в баню, переодели. Затем им дали немецкие имена, фамилии, запретили разговаривать между собой. Это был их новый дом. Их там кормили, а врачи периодически осматривали и брали кровь.

Им запрещалось говорить по-русски - за это строго наказывали. Этот мальчик старался долго не засыпать и каждый вечер, как молитву, повторял имена родных, название деревни, близлежащего города. Он верил, что когда-нибудь снова увидит свою малую родину, дом, маму. Вскоре их детский дом перевели в Западную зону, где он и рос. Подошел возраст призыва, и он решил перебраться в ГДР, где его призвали в армию.  Так он и попал на строительство столовой с советскими солдатами. Я этот рассказ передала начальнику штаба, а он рассказал особисту. На другой день наши офицеры фотографировались с рабочей группой немецких солдат за работой, за обедом. Не просто так. Эти снимки ушли в Смоленск. Нашлась та деревня, дом, и мама… опознала своего сына.  Этого нашего парня в сопровождении работника посольства отправили в Смоленск.

Анна Васильевна Лазаренко, Минск