Михаил Веллер: Помянуть недобрым словом

Статья по теме

Писатель Андрей Битов: Власть - ещё не закон!

Отношение человека к чело­веку можно разделить на две разновидности: аристократическая, благородная - и подлая, низкая.

В первом случае если человеку говорят хорошее в лицо, то за глаза говорят ещё лучше. А если за глаза говорят плохо, то в лицо говорят ещё хуже. Но благородных людей мало.

Во втором случае человеку говорят в лицо всё самое хорошее, а за глаза — всё самое плохое. Вторая разновидность характерна для отношения нашего человека к власти.

Сказать всё. Но тихо

Если мы обратимся к тысячелетней истории Российского государства и тем самым российской власти, то обнаружим, вспоминая бессмертное творение Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», что, «подобно большин­ству смертных, менее всего капитан Левассёр интересовался правдой о себе». То есть власть не то чтобы не привет­ствовала критики в свой адрес, но иные высказывания в адрес власти, кроме восторженных, этой властью просто не понимались, не воспринимались и были чреваты скверными последствиями для охамевших подданных. Мы не можем себе представить, чтобы начиная с Дмитрия Донского человеку русскому было возможно критиковать великого князя. Мы не можем себе представить, чтобы русский человек к­ритиковал царя (всем привет от Ивана Грозного!). Владимир Ильич Ленин подвергался критике, и критиковавшие вскоре были повешены, расстреляны, изгнаны, сосланы в страшные заполярные дали. В результате 30-летнего правления тов. Сталина граждане и помыслить б­оялись даже в кругу своей с­емьи сказать о «великом вожде» что-то плохое.

Эта традиция сложилась в некий генетически-социальный стереотип. Но, поскольку человеку претит говорить одно, а думать другое, это его сильно унижает и в результате приводит к неврозу. Это развивает крайне ущербный комплекс неполноценности. И поэтому когда власть не может слышать человека, то наедине с собой, по дороге, в сортире или в пусты­не он говорит власти всё, что о ней думает, и сулит ей всё, чего ж­елает.

Если бы с властью произошло всё, чего желает ей народ (когда этот народ невидим и неслышим ею), то я п­одозреваю, что изобретатели христианского ада были бы устыжены в своём гуманном скудоумии.

Но когда старая власть заменяется новой, то эта новая по элементарному закону желает казаться народу хорошей. Эта новая точно так же ненавидит старую, как и весь народ. Потому что она когда-то тоже заискивала перед старой. И новая власть отрицает старую. Это началось с марта 1917 г., когда сначала отвратительным и плохим стал отрёкшийся царь, потом — Временное правительство.

Потом произошла интереснейшая трансформация с г­ероями революции — когда при тов. Сталине все герои той самой революции были объявлены мерзавцами, негодяями, шпионами и предателями рабочего дела. Не так-то просто было создателя Красной Армии и первого соратника Владимира Ильича Ленина тов. Троцкого объявить негодяем, а «троцкизм» — термином крайне неясным, но воплощающим всё плохое. Развенчание Сталина произошло болезненно. Но Н. С. Хрущёв глубоко ненавидел Сталина по личным причинам, а кроме того, хотел укрепить собственную власть и повесить на «мёртвого льва» все грехи.

Точно так же, свергнув его самого, повесили грехи и на Хрущёва. Ну, над Брежневым просто по­смеивались, а когда Ельцина пытались отрешить от власти, он чуть ли не официально стал «алкоголиком» и «разрушителем страны». И этот процесс бесконечен...

Пнуть льва

Не любя ушедшую власть, ненавидя её, глумясь над нею, издеваясь над нею, народ сводит с нею счёты, когда она ему уже не грозит. Он подобен маленькой собачке, которая, трясясь от страха, вжимается в стену, когда мимо проходит страшная кавказская овчарка. Но, когда эта овчарка скроется за углом, маленькая собачка просто заходится злобным лаем — она излаивает всё своё негодование и всю свою ненависть.

Вот это происходит с нами. Живой лев заставляет нас трястись. Зато уж мёртвого мы пинаем. И власть не хочет делать из этого элементарного вывода. Если ты не позволишь себя критиковать, пока ты — власть. Если ты не позволишь делать себя сменяемой консти­туционным образом, пока ты — власть. Если ты обрубишь обратную связь с народом, то будет всё без публичной ругани при т­воей жизни. А после — как ты народу аукнешься, так он тебе и откликнется. Ты его затыкаешь, но он на тебе оттопчется, когда ты сдохнешь: разобьёт твои статуи, загадит твою могилу, по­кроет позором твоё имя. И тебе следует знать, что в вечности тебе соорудят такой памятник, что твои потомки будут стыдиться родства с тобой.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.