«Петь надо из сердечка!». Тамара Синявская - о Магомаеве, творчестве в Большом, любви

Тамара Ильинична и сейчас красавица, педагог, обожаемый своими студентами в РАТИ. Но в её огромных карих глазах то и дело появляются слёзы во время разговора...

«Меня тут не будет»

- Тамара Ильинична, мне одна оперная певица призналась: каждый артист думает о себе: «Я - пуп земли». Но в вашей знаменитой семье были две звезды, два народных артиста СССР...

- Меня мама совсем иначе воспитала: ты - не центр вселенной. Я так всегда и жила. Никогда не боялась, что корона вдруг пошатнётся и упадёт. Да и как можно было считать себя пупом рядом с таким Артистом и Личностью, как Муслим?! Я всегда знала, кто мне послан! На мой взгляд, он недооценён. Не только певец, но и человек был уникальный. Деликатнейший, никогда и никого не порочил. По-моему, один из немногих, кто в своей книге никому чёрной кляксы на имя не поставил.

Муслим был человеком с огромным чувством собственного достоинства, не терпел панибратства. К нему никто не мог подойти и запросто похлопать по плечу. Или он одаривал наглеца таким взглядом, что у человека всё холодело внутри... Он был очень добрым, но любил держать дистанцию. Даже мы с ним долгое время были на «вы». Не договаривались специально, просто это было естественно для нас...

Я никогда не хотела руководить мужем. Надо быть просто дурой, чтобы считать себя главной в семье! Зачем?! Неужели плохо оставаться женщиной? Хотя, конечно, это тяжелее, чем быть феминисткой. Потому что женщина всегда должна окутать теплом мужчину, проявить заботу, а значит, и приложить дополнительные усилия. А некоторые дамы ленивые. «Возьми трубку сам. Сам налей себе чаю». Нет, такого никогда не было с моей стороны! К нам в дом часто приходили друзья, семейные пары, Муслим любил гостей. Несколько раз он услышал, как жена непочтительно, с раздражением что-то ответила своему мужу. Потом он мне сказал: «Если бы я только раз услышал такое, меня бы здесь назавтра не было». Всё, мне была дана установка! (Улыбается.) Нажимать на него точно было нельзя! Хотя он меня на грубость никогда и не провоцировал, вёл себя очень благородно. Был настоящим джентльменом... С самого нашего знакомства и до последних дней ухаживал просто по-царски, дарил охапки цветов. Считал это нормой.

- Но я прочитала в интервью Магомаева: иногда у вас такие страсти кипели, что он даже уезжал в Баку - помолчать и успокоиться... Выходит, иногда коса находила на камень?

- Было бы странно, если бы не находила! Но у нас творческие были дебаты, творческие, а вовсе не на тему быта. Например, говорим о каком-то знакомом певце. «Ты представляешь, он вот эту ноту не смог прикрыть!» - «Да ты ничего не понимаешь, её, наоборот, надо было закрыть!» И на этой почве поднимались голоса вверх. Творчество - это была наша жизнь. Муслим пропитан был весь музыкой... Я тоже. Ну а отъезды в Баку... Конечно, у него же характер! Не забывайте, восточный человек! Огромная вспыльчивость, но и отходчивость тоже быстрая.

«Злые» голоса

- Даже трудно задавать вам этот вопрос, Тамара Ильинична... Когда ушёл из жизни ваш муж, как возвращались к нормальной жизни?

- (Долгая пауза.) А кто вам сказал, что я в неё вернулась? Он снится мне каждую ночь. Встаю утром, и кажется, что сейчас попросит кофейку налить... (На глаза певицы наворачиваются слёзы.) Сегодня я ждала вас. Вчера была в институте, потом на радио. Я сейчас просто заполняю свою жизнь. Но я в неё не вернулась. Раньше у меня был дом, семья и любимая работа. Осталась только работа...

- Долгое время вы были оперной дивой Большого, постоянно гастролировали в лучших театрах мира. А чем сегодня заполнены рабочие будни Тамары Синявской?

- Я заведую вокальной кафедрой ГИТИСа, где преподаю классический вокал. Провожу очень много времени со своими студентами, которых у меня восемь человек. Иногда объясняю по 500 раз одну и ту же мысль. Нужно иметь колоссальное терпение. Только к концу четвёртого курса ученики начинают соображать: оказывается, вот так должны смыкаться связки, оказывается, животик должен дышать активно. Поэтому я очень страдаю от того, что по нынешнему закону у наших студентов украли целый год.

- Тенор Хосе Каррерас рассказал «АиФ»: чем чище и добрее у оперного певца душа, тем красивее и серебристее у него тембр. Человек злой не может обладать хорошим голосом...

- Я бы по-другому сформулировала эту мысль: голос может быть хорошим, но вот его посыл... В обертонах, в тембре можно узнать интеллект человека, его сердечность, душевность. Да, всё слышно. Главное - обаяние в тембре! (Прикладывает руки к груди.) Вот здесь располагается сердечко, из него и надо петь... А если человек злой, нехороший, знаете, как у него жёстко будет звучать голос?

Где колоссы?

- Сейчас очень много хороших исполнителей, и балетных, и оперных. Но нет таких громад, таких легенд, какие были в ваше время: Галина Вишневская, Галина Уланова, Ирина Архипова, Майя Плисецкая, Елена Образцова, Владимир Васильев, Тамара Синявская, Екатерина Максимова... Почему так уменьшились масштабы творческих личностей?

- Легенда идёт за человеком. Значит, артисту, для того чтобы ею стать, нужно поработать! А публика, если по-настоящему полюбит, уже легенду досочинит. На самом деле поколение у нас было мощнейшее. В опере - вообще целый пласт золотой... Возможно ли такое сегодня, спрашиваете? Как педагог отвечу - да. Но певцов надо взращивать. А сегодня все хотят быстрых результатов, быстрых денег. Так не бывает в настоящем творчестве. Поэтому я всегда была за преемственность поколений, за передачу опыта. Меня пестовали люди, которые были на 20 лет старше меня. Ирина Константиновна Архипова, Зураб Иванович Анджапаридзе, Галина Павловна Вишневская, Александр Павлович Огнивцев относились сначала ко мне как к ребёнку, а потом как к партнёрше. Галина Павловна всегда желала, чтобы я с ней пела в дуэтах: Татьяну и Ольгу в «Евгении Онегине», Лизу и Полину в «Пиковой даме», Соню и Наташу в «Войне и мире» - там, где голоса красиво сливаются. Это много для меня значит... Я видела, как великие артисты живут, чем они дышат. А дышали они только Большим театром, вся их жизнь проходила там... А всё остальное - как за стеклом. Театральная жизнь являлась для нас основой, и всё, что происходило помимо творчества, было чем-то эфемерным. Тогда не работали в театре, а жили им. Наверное, это и есть ответ на ваш вопрос. Я в Большом прожила 40 лет...

Ольга ШАБЛИНСКАЯ