Мария Гулегина: В Минске я сделала первые шаги, а как артистка выросла в «Ла Скала»

После возвращения из Италии во время творческой встречи со студентами Белорусской консерватории Мария восторженно рассказывала о репетициях, о том, что итальянцы, перефразировав название нашей республики, почтительно обращались к ней  «Синьора Бэлла Руссо». Она и сейчас могла бы представлять Беларусь на различных оперных сценах мира, но обстоятельства сложились так, что Мария живет в Люксембурге. В своем плотном творческом графике она нашла возможность после 18-летного отсутствия посетить Минск в качестве Посла доброй воли ЮНИСЕФ.

- Все это время меня душили воспоминания и влекли чувства, сродни первой любви. Я счастлива, что не разочаровалась: замечательный красивый город, шикарный оперный театр. Ведь когда я уезжала, он был в жутком состоянии, напоминал какой-то заброшенный дом культуры на периферии. Теперь хорошо бы привлечь сюда талантливых постановщиков, дирижеров, певцов, дать возможность своим солистам ездить по миру, учиться и на хороших, и на плохих примерах. Ведь только в свободном плавании певец развивается, он как хищник: если сам не найдет добычу, ничего не будет. Недаром говорят: волка ноги кормят.

- Можете ли вы назвать белорусский театр родным домом?

- Нет! Родной дом - слишком большое понятие. Это там, где тебя любят, ждут, никогда не подставят, где тебя принимают такой, какая ты есть. В этом смысле я сирота. В Минске я сделала первые шаги, как артистка выросла в «Ла Скала», люблю петь в «Метрополитен-опера», Мариинском театре и Барселоне, но благодарна Беларуси, в том числе за сотрудничество с  замечательным дирижером Ярославом Вощаком. Вот его я могу назвать в творчестве своим родителем.

- Вы работали с выдающимися дирижерами Мути, Аббадо, Гергиевым… Какое место в этом ряду занимает для вас Ярослав Вощак?

-Первое, конечно. Это учитель, это святое. Он был личностью, гением с независимым характером. Ему было очень трудно еще и потому, что в то время человеку без партийного билета вообще сложно было куда-нибудь прорваться. Я убеждена, если бы не железный занавес, он возглавил бы какой-нибудь большой хороший театр на Западе. С теплотой вспоминаю и Геннадия Проваторова. Какое счастье, что он был главным дирижером в опере!

Творческая среда

- Вы дорожите творческой свободой?

- Свобода – очень тяжелое понятие. Это не анархия, а зверская дисциплина, постоянный выбор между тем, что нужнее для карьеры, а что для творчества.

Жизнь певицы, которая не прикреплена к определенному театру, в каком-то плане сложнее - ты все решаешь сама и сама отвечаешь за свои ошибки, но, с другой стороны, интереснее, потому что ты имеешь право выбирать.

- В творческой среде нередко встречаются зависть, склоки…

-  Подлость, предательство. Это, к сожалению, как бациллы, витает в воздухе. Главное, не подхватить, соблюдать личную гигиену. Самой не впадать в это состояние. Помнить, что идешь своим путем, делаешь свое дело. Есть новая роль - учи, радуйся, копай, там столько интересного! А еще семья есть, дети растут, рождаются, это здорово!

- Вы не только поете на оперной сцене, но и уделяете внимание камерной музыке. Что проще - спеть спектакль или концерт?

-Конечно, спектакль, это даже не обсуждается. Если приезжаешь на постановку и поешь в одном театре подряд несколько спектаклей, то каждый раз исполнение улучшается, а концерт, как правило, бывает только один.

- Сейчас наблюдается сближение высокого искусства и шоу-бизнеса. Например, совместный проект Дмитрия Хворостовского и Игоря Крутого. Вы готовы к таким экспериментам?

-Все, что делается талантливо, это замечательно. Каждый артист имеет право на самовыражение. Я, например, мечтаю спеть народные песни народным голосом, но знаю, что для этого нужно будет уйти на какое-то время из оперы, потому что это другая вокальная техника. Также в планах для ЮНИСЕФ записать диск колыбельных песен – армянских, белорусских, русских, английских - и доход от продажи направить в медицинские клиники.

Считаю, что обязательно в жизни все нужно делать от души.

- Многое в искусстве делается не от души, а для того, чтобы поразить, удивить, шокировать. Я имею в виду современное прочтение некоторых классических сюжетов.

- Часто это делается по безграмотности. Ведь для того, чтобы поставить спектакль с учетом эпохи, традиций, стилистики, нужно книжки читать.

Есть бездарные режиссеры, которые ненавидят оперу, считают ее нудной и скучной, поэтому у них в постановках Онегин с Ленским занимаются любовью или кто-то кого-то насилует.

- Вы такие приглашения не принимаете?

-Нет. Я допускаю модерновые декорации, хотя тоже считаю, что не всегда они уместны, так же как в одежде сочетание джинсов и боа. Но, когда при этом соблюдаются характеры, психологическая нить, это допустимо.

Почему тонут молодые

- Как, на ваш взгляд, развивается оперное искусство?

-Я наблюдаю, что сейчас самое важное для оперного артиста - иметь красивую фотографию. Увы! К сожалению, очень много молодых певцов, которые не занимаются, как когда-то занимались мы. Они не хотят долго учиться, они хотят получить все даже не сегодня, а вчера. Поэтому нередко после удачных дебютов молодые бросаются в этот океан и, к сожалению, тонут.

- В судьбе молодого певца большое значение имеет педагог. Вокальную основу вам заложили в Одесской консерватории. Если бы вы открыли свою школу, что бы ее отличало?

- Это была бы школа терпения, упорства и работоспособности. Несмотря на то, что мне многие предлагали это сделать, я не тороплюсь. Хочу пока заниматься собой, шлифовкой своего мастерства, дел еще невпроворот.

Татьяна ЯКУШЕВА