Ирина Розанова: «Я — из другой жизни»

«Бизнес — не моё!»

— Ирина, у Валентина Распутина была одна из последних повестей — «дочь Ивана, мать Ивана». Она о том, что в перестроечные годы именно русские женщины спасли и семьи свои, и страну от краха.

— Безусловно, это так. И не только в 90-е. Обе мои бабушки жили точно так же. Папина мама осталась без мужа — он пропал без вести на фронте — и одна поднимала детей. У второй бабушки, Ариши, муж, мой дед, дошёл до Берлина. У них было шестеро детей. И этот человек, который прошёл всю войну, в 40 лет внезапно умер от ангины. От банальной ангины! И эта простая женщина, работавшая уборщицей, смогла всем своим детям дать высшее образование.

Так что русская женщина на своих плечах семью несла всегда. Господь или природа дали ей столько сил, чтобы могла выстоять, какие бы беды ее ни накрывали. Может, так проявляется материнский инстинкт, что в нас заложен.

— «Челночницы», в сериале про которых вы играете, стали одним из символов 90-х. А среди ваших знакомых были те, кто бросил всё и поехал по фабрикам Польши, Китая, Турции?

— Нет, среди моих знакомых таких не было. Мой мир всегда был миром творческих людей. Кто-то из них, возможно, и пытался делать бизнес, но в «челноки» не подался.

— «Челнок» — это же ещё и искушение относительно лёгкими деньгами. Поехал, купил, перепродал — вот тебе и прибыль.

— Нет, не согласна! Это нелёгкий труд! Это только так кажется — поехать, купить... Там были свои законы. И ты не был сам себе хозяином — обязательно должен был делиться. Это особый мир, требующий особых умений — взять копейку и сделать из неё хотя бы две.

— А вы таким умением — сделать из одной копейки две — обладаете?

— Нет! (Смеётся.) Мой бизнес закончился ещё в раннем детстве. Когда я училась в музыкальном училище, у меня была подруга, обладательница английского платья. Оно было потрясающей красоты. Нам с подругой очень хотелось поехать в Москву, посмотреть спектакли. Где достать деньги? Решили мы это платье продать. Напомню: в те годы джинсы на чёрном рынке стоили 120 руб. (что равнялось зарплате, которую мои родители получали в театре). Я всё пыталась её отговорить: «Подожди! Может, как-нибудь по-другому накопим». Так мне не хотелось, чтобы она его продавала. Может, потому, что мы носили его по очереди. (Смеётся.) Но подруга была непреклонна, и мы пошли его продавать...

В общем, продали мы его. Никакой спекуляции там ни на грош не было — мы, неопытные, продали его ровно за те деньги, за которые покупали. Но наутро ко мне домой пришёл милиционер. Мама моя в городе была человек очень известный — актриса, народная артистка, почётный гражданин г. Рязани. Её знали все! А милиционер выговаривает, что вот, мол, дочка ваша спекулировала... А дочка только рядом стояла, приговаривала: «Тань, может, не надо продавать? Тань, оно так тебе идёт!..» Мама тогда высказала всё, что думает обо мне... Так закончился мой бизнес.

Опыт — всегда благо

— Вы вообще с деньгами легко расстаётесь или на чёрный день откладываете?

— Легко! К сожалению. (Вздыхает.) Потому что деньги — это такая субстанция... Они счёт любят. А я не очень считать их умею. Так я воспитана. В нашей семье никогда такого не было: давайте тратить не будем, экономить будем... Я пришла из того, советского, времени, наверное... Хотя я всегда понимала, что деньги важны. И, когда ехала поступать в Москву, прекрасно сознавала, что это не Рязань, это совсем другая жизнь.

В общем, посерьёзнее к деньгам пора относиться. Потому что пенсия... Сосредоточиться надо. (Смеётся.)

— Среди знакомых ваших «челноков» не было, сами вы не бизнесмен. А образ вашей Зои Викторовны в сериале как лепили? Она же ведь не кто-нибудь, а хозяйка рынка!

— Вопрос такой вы задали... Как образ лепится... Ну как это объяснить! Это время — 90-е — оно хотя бы недалеко от нас. А когда я играла в сериале Бортко «Пётр Первый. Завещание» Екатерину, супругу Петра Первого? Как я её лепила? Я же никогда не была царицей, я не видела ту эпоху, что существовала за 300 лет до меня. Как про эту кухню актёрскую рассказать? Не знаю...

Сериал снимать мы приехали в Ростов, на реальный рынок. Ни павильонов не выстраивали, не декораций — вокруг нас торговали обычные люди. И уже одно это создало нужное настроение. В Москве таких рынков уже и не осталось, наверное, а тут — бух! — и, как на машине времени, назад в прошлое переместились.

— К 90-м, к перестройке в обществе очень неоднозначное отношение. Для одних это был прорыв, шаг в новую жизнь, для других — самое плохое, что только могло случиться со страной. А у вас какое к ним отношение?

— На этот вопрос ответить — как о своей жизни рассказать. Что она — счастливое событие или печальное? В жизни же всё бывает — и положительное, и отрицательное. И всё — к опыту. В копилку. Везде есть свои плюсы. И порой даже через трагедию, через совершение каких-то глупостей ты становишься мудрее.

Юлия ШИГАРЕВА